Cloude Guardian
Автор: Cloude Guardian
Фэндом: Vampire Knight
Основные персонажи: Зеро Кирию, Ичиру Кирию, Канаме Куран, Ридо Куран, Сара Ширабуки, Ханабуса Айдо (Идол), Шизука Хио (Безумная Принцесса Вечноцветущей Сакуры), Юуки Куран (Юуки Кросс)
Пэйринг: Канаме/Зеро, Шизука/Ичиро, Айдо/Юки.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Романтика, Ангст, Юмор, Флафф, Драма, Психология, Философия, Повседневность, Даркфик, POV, AU, Songfic, Мифические существа, Эксперимент, Занавесочная история, Злобный автор, Стёб, Учебные заведения, Первый раз, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Underage, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов, Смена пола (gender switch), Нехронологическое повествование, UST, Элементы гета
Размер: Макси, 138 страниц, 12 частей
Статус: закончен
Описание:
Зеро сходит с ума и медленно, но верно превращается в вампира класса Е. Одновременно с этим, он понимает, что каким-то образом, присутствие Канаме рядом помогает ему быстро взять себя в руки, даже если сила жажды неожиданно увеличивается и вокруг полно обычных людей. Тем временем, Канаме упорно пытает пробудить в Зеро жажду крови, не понимая, какого же черта у него не выходит?!
Кто победит? Разжигатель или укротитель? Сила крови или сила воли?
Посвящение:
Никите Милленалиуму. Нии-саааан, ты у меня замечательный ^^
Так же спасибо Aksel9 за упорное выбивание проды из меня хд
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Первый раз работаю над такой работой, поэтому прошу - оставляйте комментарии, чтобы я знала, имеет ли смысл продолжать фанф дальше.
Место, где вы можете узнать, когда там планируется выставляться прода, и что пишется в данный момент: vk.com/cloude_guardian
Дневники: cloude-guardian.diary.ru/
1. Бонус к фику: cloude-guardian.diary.ru/p213365978.htm
2. Лирическое отступление, которому просто не повезло и оно не вошло сюжетной веткой: p213365908.htm
Любителям проорать "ПРООООДУУУ" и свалить: cs7005.vk.me/v7005740/4a211/kwbGQASpEG4.jpg
[Написание фанфика прекращено в связи с отягчающими обстоятельствами.]
Канон - в заднице.
Логика - отсутствует.
Персы - отбитые.
___________________________________________________
Смерть Охотника - рождение Вампира.ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ОТКРОВЕНИЯ.
Он опаздывал самым бессовестным образом. Опаздывал на свои уроки. Опаздывал, потому что кое-кто отказывался отпускать Зеро из смятой и пропитанной их запахами постели.
С шумом дыша, Кирию выгибался навстречу ласкающим рукам и рту, и без страха, что их услышат, стонал, мял в руках углы подушки, поджимал пальчики на ногах.
По виску, щекоча, стекла капелька пота. Зеро метался на постели, изредка хватал изголовье длинными пальцами.
Канаме делал ему минет.
Зеро точно не мог сказать, было ли это первым разом, когда губы Чистокровного сомкнулись на его члене — он просто уже не помнил, что они вытворяли в самом начале отношений. Вернее не хотел помнить — тяжелое было время, и в заботах и переживаниях прошел год.
Единственное, в чем он был уверен — это в том, что Куран был чертовски хорош, а сам Зеро безумно хотел кончить.
Мышцы скрутило спазмом от удовольствия. Новый стон был пойман пологом постели. Ягодицы безжалостно сжали, язык дразняще надавил на уретру, и Зеро почти что вскрикнул, снова дернул бедрами, бездумно вбившись в чужой рот.
Губы сомкнулись на основании члена, Перворожденный пустил по горлу вибрацию, и следующий крик был полон удовольствия.
Разрядка была бурная, и Канаме прикрыл глаза, ощущая жар от влаги в горле.
Сам он был полностью удовлетворен — на горле Зеро затягивались два следа от укуса, а его чудесные ручки уже подарили шатену удовольствие.
Не так хорошо, как тугая задница, но когда тебя после одной проделки отлучают от постели на месяц, а у вас и до этого ничего не было — даже это было подарком.
Стоя вместе в душе он слушал, как ворчит на него его пассив.
— Черт возьми, я теперь опаздываю на завтрак. Куран, у тебя совести нет, — размазывая мыло по белой коже, Зеро прикрыл глаза, ощущая, как по шее скользят теплые губы, а кончик языка обводит татуировку у него на шее — сделали, чтобы Юки днем могла контролировать состояние вампира в толпе одноклассников.
В отличие от него, Канаме никуда не спешил. Но все же разбудил его на час раньше положенного и начал приставать. И ведь убедил в необходимости если не переспать, то хотя бы уделить себе должное внимание.
Теперь Чистокровный пойдет на весь день спать, а Кирию опять ляжет черт знает во сколько.
Ему, впрочем, надо бы еще показать все кругом их новичкам.
Ичиру в прошлом году на уроках так и не появился — был в списке чисто номинально. Удалось списать на болезнь, из-за которой новой ученик должен начать все с чистого листа на следующий учебный.
Сегодня он придет в класс Зеро, и все увидят, что их хмурый злой префект имеет младшего брата-близнеца.
А еще у них была новая ученица, старшая сестра Марии Куренай, Шизука Хио.
Хио, в общем-то, мало походила на ученицу, но все верили. Наверное, просто были очарованы внешними данным альбиноски, которая вечно ходила с зонтиком, и никто не был удивлен, что такая попала в Ночной Класс.
Слишком уж она хороша, чтобы быть простой смертной.
В Лунном общежитии никто не удивлялся уже, когда Зеро появлялся в гостинной для позднего ужина — вампирского завтрака со свежими следами пламенной страсти Главы общежития на коже. Некоторые, вроде Луки, слегка ревновали, но изредка созерцая полностью увлеченного своим амантом Чистокровного, невольно проникались к терпеливому Зеро уважением.
Все-таки не каждый выдержит столько тисканья и приставания на людях, всего-то сдержанно дергая бровью и изредка шлепая шаловливые ручонки.
Однако их шок, после того, как всеми любимый Куран-сампай прилюдно поцеловал в засос такую известную вампирами личность, как Зеро, сам префект запомнил надолго.
Дело было во время очередной проверки, когда префекты первым делом заявились в Лунное после уроков. Чтобы дать время хозяевам комнат встать и привести себя в порядок, Юки, Зеро и Икари, которая тут же влипла взглядом в книжку, усадили внизу и подали чай со сладким.
Где-то в процессе оказалось, что сладкое и пощипывающее язык — вовсе не сахар в чае. Да и коньяк в конфетах — вещь злая.
И если захмелевшую Юки Канаме тут же оттащил в свои покои и закрыл от греха подальше, чтобы никто не зажал в углу, а Икари по-тихому сплавил в заботливые руки какого-то старшеклассника — да заведет и эта представительница опасного клана отношения, а то достала злобными взглядами зыркать, стоит Курану начать хотя бы случайно задевать Зеро руками — то с Зеро было труднее.
Потому что Кирию тут же привлек к себе чужое внимание, начав раздеваться, с томным «жарко», от которого стало и жарко, и тесно — в штанах шатена.
На Кирию, в котором все уже пропалили представителя рода Куран, уставились десятки девичьих, и несколько пар мужских глаз.
Все алчно и нетерпеливо ждали, когда можно будет наброситься на беззащитного Зеро — таким он был впервые на людской памяти — и оттащить куда-нибудь в закрытую комнату.
Малой кровью префект бы точно не отделался.
Как вариант, протрезвев, он бы узнал, что где-то кто-то беремен от него (и когда успел?), кто-то выпил у него кровь, кого-то он лишил девственности, а кто-то теперь его партнер, потому что «после такого ты должен по-меньшей мере жениться».
Канаме ничего не осталось, кроме как, выполняя одно из некогда озвученных условий, признать себя любителем одной конкретной мужской задницы.
Чистокровный, мало стесняясь того, что на него все уставились с недоумением, живо сел рядом с пепельноволосым и не стесняясь поцеловал — по всем правилам хорошего французского поцелуя — с языком, не отрываясь несколько минут, живо забравшись руками под одежду и заваливая на диван.
Это был, наверное, самый крупный скандал в вампирском сообществе их поколения. Фанатки Канаме и представительницы аристократических семейств рыдали на балах и размазывали макияж по лицам — им никогда не стать «г-ой Куран» рядом с холеным шатеном.
Когда улеглось всеобщее волнение, связанное с выбором Канаме, пришлось обратить внимание на тех, кто был поближе — учеников Ночного Класса.
Их пару тут же благословили те, кто понимали — с Кураном дьявольски трудно, а Зеро умудряется немного разрядить атмосферу своим появлением. Да и мучительные наказания стали более редкими — чаще это замещалось чем-нибудь более человеческим — Зеро следил за тем, чтобы Куран не увлекался ничем грязным.
Те же, кто были новенькими, и еще не успели вкусить всю «любовь» Канаме к особо изощренным наказаниям, а за особенно сильные проступки — в духе пытки, были вынуждены смириться после пары прилюдных «казней», исполненных Чистокровным.
Повода, в общем-то, и не было — просто кто-то что-то где-то и когда-то сказал в сторону Зеро, а Канаме узнал.
Но и такой меры хватило надолго.
Злить Чистокровного было себе дороже.
Кирию тут же приняли, как своего. Более того — прежде не слишком то любящие его, вампиры теперь чуть ли храмы ему готовы были строить, возводя в бога-защитника Академии. (Бога-Защитника от Курана.)
Дело еще было в том, что кто-то растрепал, что это из-за него два Чистокровных сели за стол переговоров.
Обмен кровью у Курана и Шизуки прошел равномерно и без эксцессов. Оба получили свое. И Шизука, долгое время страдавшая от неопределенного недуга, теперь была здорова, но в силе не прибавила, в отличие от Канаме.
Но и этим была довольна, и даже рада, что удалось в свое время перетянуть Зеро на свою сторону.
Молодой девушкой ей жилось веселее, и можно было забыть на время, что где-то в мире на тебя кто-то точит зуб.
А Канаме после этого вовсю грезил, как после окончания этого года, Зеро переведется в Ночной Класс, и тогда…
Что будет тогда никто еще не знал, но планы у Чистокровного были наполеоновскими, и ими он спешил не столько поделиться со всеми окружающими, сколько записать для себя.
Оставив Канаме досыпать остаток дня, Зеро почти бегом спустился вниз и вылетел из Лунного общежития, в котором провел сегодняшнюю ночь — оно просто было ближе, когда он закончил патрулировать.
На ходу удалось перекусить тостом с джемом и запить парой глотков чая, а потом опять в бешенном темпе на первый урок, который он, скорее всего, все равно проспит.
Но он хотя бы пришел, и мозги у него в порядке, нагонит.
Стоило только учителю представить новенького, как первая же перемена прошла под визги и вопросы — Ичиру, с какого-то черта, сел рядом, хотя обычно ряд Зеро — это ряд Зеро, негласная мертвая зона для всех, кто не хочет провести урок под прицелом раздраженного взгляда.
Очевидно, отдуваться в одиночку младший братец был не согласен.
Что ж, ловко парируя или увиливая от вопросов, Зеро смог отвлечь всех любопытствующих от их семьи, и перейти именно к тому, что умел его младший.
В списке оказался перечень языков, умение фехтовать. Зеро ответил на это владением огнестрельным оружием, верховой ездой, поясом по айкидо и парой языков.
За их диалогом следили в повышенным вниманием — не каждый день перед тобой настоящие близнецы отношения выясняют, одинаково жестикулируя и с одинаковыми лицами.
Закончилось это с приходом Шизуки, которую встретил восхищенный вздох мужской части населения и скрежет зубов женской. Все поменялось ровно в тот момент, когда девушка (дааа, дееевушка) обняла близнецов за плечи и начала что-то ворковать по поводу обеда у ректора.
Юки, сидящая перед парнями, дернула плечами — в свое время от взгляда Шизуки у нее кожа пыталась слезть с тела и сбежать куда-нибудь.
И в радушие новое Чистокровной, о чем ей поведал Зеро, она не верила — помнила, благодаря кому Кирию чуть не стал Классом Е.
Этим летом для нее открылась суровая правда — милый Куран-семпай, который всегда любил ее и был к ней так добр, встречается с Зеро. Она даже видела, как стоя на одном колене в роще, шатен одевал на палец Зеро кольцо, завершив процедуру поцелуем.
И Зеро был не против.
Что ж, в каком-то смысле, Юки была рада увидеть счастливую улыбку Зеро.
Кирию стал мягче и терпимей, хотя иногда все равно становился прежним — колкие слова с его языка срывались раньше, чем пепельноволосый думал, кому и что говорит.
В конце дня Кросс встретила Икари, и на обед они пришли вместе, чтобы потом всем составом отправляться к воротам Лунного общежития — долг префектов превыше всего.
За столом их ждал встрепанный Канаме, с пустым лицом слушающий заливающегося соловьем Ректора. Чистокровный оживился лишь увидев Зеро, и, поспешно встав, без стеснения поприветствовал возлюбленного поцелуем.
Позади раздался грохот разбившейся тарелки, и до всех с опозданием дошло — об отношениях этой парочки не знают разве что ученики, учителя и Ректор Кросс собственной персоной.
Через четверть часа Ректора отпоили винцом, и он, рыдая в фартук, наставлял пару на путь истинный. Вспомнил про контрацепцию, осекся на ребенке. Понял, что совершенно не подкован для данного разговора и притих, составив компанию Шизуке в распитии крепкого вина, не забывая бормотать, что «мой Зеро уже такой взрослый, но кто же знал, что влюбится в парня?! Нет, я его не виню, но, моя милая Юки, ты же подаришь мне внуков?!»
Канаме и Зеро весь вечер просидели отдельно, тихо переговариваясь и изредка посмеиваясь. К ним то и дело подходила растерянная Юки, которая, единственная, имела право садиться между двумя парнями, и тогда теплыми взглядами делились еще и с ней, и она ощущала себя немного менее несчастной.
В конце концов, далеко не каждый день осознаешь, что любишь и Куран-семпая, которого считала братом, и Зеро, который, по документам, тоже считался братом. А в итоге взаимности получить не можешь ни от одного, ни от другого, потому что у них отношения друг с другом.
Так что, когда пришла идти на дежурство, было приятно иметь право поцеловать в щеки обоих, поймать их удивленный взгляд и быстро улыбнувшись сбежать прочь, хватая за руку заговорившуюся с Марией Икари.
Вампирам было пора на уроки, префектам — на дежурство.
Жизнь шла своим чередом, и весь сумбур обещал вскоре закончиться.
А в целом, день и вечер был полон открытий и сюрпризов для всех обитателей Академии.
Это была первая учебная неделя, и что ждет их всех впереди, никто даже предположить не мог — так круто все менялось буквально по щелчку пальцев.
***
— Икари-и-и! — сложив ладошки рупором, Юки пыталась дозваться усердно игнорирующую всех и вся девушку. Пыталась отчаянно, временами почти касалась губами ушной раковины девушки, но все попытки были бесплодны — преисполнившись терпением, как снайпер в засаде, Икари усердно перечитывала один и тот же абзац, но уже на середине понимала, что слова снова не доходят до ее разума.
Юки была мощным отвлекающим фактором, это признавали все.
— Ика-а-ари-и-и! — так и этак перевирая ударение, Кросс продолжала насилие чужих ушей, пока на нее не уставились в упор серо-голубые, холодные глаза, которые быстро меняли цвет, склоняясь к серому оттенку — верный приступ, что тележка с терпением была израсходована.
Кажется, Кросс переборщила, и теперь ее убьют книгой.
— Юки, ты в курсе, что если аккуратно передавить сонную артерию, то человек не умрет, а уснет на некоторое время? — Обычно безопасная, мягкая, дружелюбная брюнетка сегодня, кажется, встала не с той ноги, умылась не с той руки, потом оделась не в те вещи, пошла не туда, куда надо, или что там еще нужно, чтобы день прошел удачно и человек был в хорошем настроении? — Хочешь, мы на тебе это проверим? — вкрадчивый шепоток девушки обещал скорую расправу, и Юки замотала головой и попятилась, в то время, как Икари принялась наоборот подползать ближе, с твердым намерением добыть себе хотя бы тридцать минут тишины и покоя.
— Икари, тебя Зеро звал, — в последний миг, когда пальцы уже почти сомкнулись на ее шее, пропищала шатенка, и это, фактически, ее спасло.
— И какого черта ты мне раньше об этом не сказала?! — Мигом взорвалась девушка, отдергивая руки и начиная быстро искать свои вещи.
— Прости! — Ощущая, что занесенный над ней меч кары исчез, девушка, испытывая предательскую дрожь в коленках, села в ближайшее кресло и стала наблюдать за поспешными сборами.
Смотреть на то, как экипируется девушка-охотник было интересно. В последнее время Икари завела привычку таскать на себе весь арсенал — где-то тут должна быть ментальная фигура Зеро-сенсея, с которого девушка продолжала брать пример — и потому, под формой Юки неоднократно замечала кобуру, которую девушка присобачивала к пояснице, для выхватывания двух пистолетов.
О стрельбе с двух рук одновременно Юки только в книжках читала и в фильмах видела, где это все выглядело до жути пафосно, и совсем не круто.
Другое дело было однажды увидеть, как Зеро тренирует Икари, и как девушка действительно делала то, о чем было заявлено — стреляла из двух пистолетов разом, и даже попадала в восемьдесят из ста на мишени.
Сейчас вместо блузки она натянула футболку, закрепила кобуру, а уже потом одела все остальное.
Юки, наконец-то увидевшая сестру в джинсах, завистливо вздохнула — даже так было видно, насколько подтянутая и сильная фигура у девушки. Женственные изгибы бедер у нее приятно радовали глаз и не были чрезмерными. А вот Кросс уже начинала тихонько ненавидеть свое отражение — сколько не носи юбку, а на физкультуре она была одной из тех, кого все еще называли досками и шпалами.
Ну кто же виноват, что у нее обмен веществ быстрый?!
Хлопнув себя по щекам, Юки вскочила и, пылая боевым настроем, отправилась в свою комнату, надеясь, что перед дежурством еще успеет что-нибудь выучить.
В конце концов, чем ей еще заниматься? У нее, в отличие от других, не было ни поклонников (их тайно разгонял жгучий собственник Канаме в свободное время, но это большой секрет!), ни особых талантов, в оттачивании которых она могла бы проводить время.
Ухаживать за собой она смысла не видела, готовить что-то съедобное тоже было не по ее части. Рукоделие валилось из рук, спорт — тут, она, пожалуй, могла бы еще что-то показать, но не тянуло ее, совершенно, да и времени занимало больше, чем она могла этому посвятить.
— Юки, я ушла, — сунув в карман повязку префекта, Икари унеслась к Зеро, даже не спрашивая, где он ее ждет.
Девушка ощутила смутную зависть.
Эта парочка, пусть и не было между ними никакой романтики, всегда находила общий язык. С тех пор и до сего дня, Зеро, спасший экс-Мей, был ее идолом.
Будь у нее возможность стать вместо Ичиру, Икари наверняка бы согласилась без раздумий.
Но, по счастью, Ичиру был в полном здравии, и под нежным клыком Шизуки Хио, с которой у них было что-то похожее на отношения.
Отношения… У всех любовь, а у нее…
А у нее формулы по математике опять не выучены!
Юки решительно выдвинулась в свою комнату, надеясь уговорить Ери помочь ей с уроками и объяснить хоть что-нибудь. В конце концов, нагонять ей и нагонять, не смотря на то, что только начало учебного года.
А ведь еще литература не делана, и языки с биологией…
И какое тут дежурство, ну?..
Иногда ей хотелось бросить все и стать обычной ученицей. Просто влюбляться, просто учиться, как всем смотреть на Ночной Класс полными восхищениями глазами…
Быть просто девушкой — недосягаемая мечта, особенно когда тебя спас вампир, твой брат — вампир, твой отец — идеалист, который сводит два мира, притягивая за уши реальность, а младшая сестра учится убивать вампиров.
И что у них за семейка такая?
Одна она просто неудачница Кросс Юки. Вляпывается во всякое, а ее потом вытаскивают. То Зеро с ней уроки учит, то Куран-семпай защищает от нападок Ночного Класса. Хотя, вампиры не плохие. Просто переклинивает их иногда, когда от голода мозгами шевелить прекращают.
Юки устроилась за столом и под чутким руководством Ери кропотливо решала примеры, потом делала анализ текстов. Что-то ей подсказывало, что если она будет как обычно учиться спустя рукава — будет куда труднее, чем в этом году.
Когда пришло время встречать Ночной Класс, она уже закончила уроки на завтрашний день и была во всеоружии — свисток звучал всякий раз, как кто-нибудь из девушек нарушал незримую границу на стороне Икари, и Юки это видела.
У Зеро все было как всегда было идеально — одного злобного взгляда вампира хватало, чтобы все стояли вдоль невидимой границы, и молились, чтобы пугающий префект не зыркал на них так убийственно.
Икари не сильно отставала. После того, как ее избили на первом дежурстве из зависти, дружелюбия и любви к остальным учащимся она уже не испытывала. Возможно, опять же брала пример с Зеро, но друзей в классе у нее все еще не было.
И вообще, общалась она чаще с вампирами и семьей — Юки и Ректором, Зеро, даже Марией, Шизукой и Канаме. С Канаме — очень относительно, потому что Глава общежития Куран ей не нравился от слова совсем. Возможно, дело было в том, что он пугал ее, и подсознательно она воспринимала его из-за этого, как врага.
Юки не знала, что именно там между ними произошло, но спрашивать было страшно. Икари на тему Канаме Курана реагировала болезненно и кривилась при одном звуке его имени. Или от одного вида.
А Куран-семпай… У него, кажется, болели зубы. Юки не могла однозначно трактовать выражение его лица, когда она упоминала сводную сестру.
Глядя на то, как Икари сдувает с глаз косую челку и откидывает длинные черные волосы с плеч, она вспоминала, как сама реагировала первое время. Особенно, когда поняла — Зеро с Икари уютнее, чем с ней. Будто у них был отдельный мир, куда они вдвоем никого больше не хотели пускать.
И все же, Куран-семпай как-то смог сделать так, чтобы Зеро с ним встречался. Хотя точной даты начала их отношений Юки не знала. У нее было подозрение, что между этими двумя что-то начало происходить значительно раньше, чем все заметили.
Иногда хотелось взять шатена за руку, сжать покрепче, чтобы не ушел, не отвернулся, и расспросить. Юки хотела знать, как так вышло, что прежде непримиримые враги стали встречаться.
Кросс, отчасти, завидовала. Но как-то по белому, не черной злой завистью. Хотела себе нечто подобное, а не быть той, кто займет место.
Тронув собственные губы, устроившаяся над воротами Юки бросила взгляд назад, куда, где уже собирались учащиеся Ночного Класса. Айдо помахал ей рукой, и Юки растерянно улыбнулась и махнула рукой в ответ.
Внизу завизжали, а потом ворота со скрипом открылись, и стало совсем шумно.
Юки прыгнула вниз и заняла место возле Икари, ощутив, как ее тут же пихнули в бок.
Возможно, проблема ее не в том, что мир не таков, люди не такие, или что-то там еще не такое.
Может быть, пора заняться самой собой? Что-то в себе изменить, чтобы поменялось и все вокруг?
Сейчас она ощущала себя лишней куда бы не попыталась приткнуться. О мире вампиров знала, была дружна с избранными, но совершенно ничего не могла изменить и как-то влиять.
Ей нужно было стать той, которая сможет изменить хоть что-нибудь своими силами, не полагаясь на чужие.
Юки еще не знала, просто не видела, что за ней следят внимательные, льдисто-голубые глаза.
Айдо Ханабуса переводил взгляд с растерянного лица девушки на лицо своего президента, и силился понять — изменилось ли что-либо между ними? Куран-сама так и будет опекать шатенку, или после того, как встретил свою любовь, все же охладел?
Он и раньше не мог понять, какие взаимоотношения между ними, а сейчас и вовсе терялся. Ведь Канаме продолжал улыбаться Юки, благодарил за работу — это было больше, чем остальным ученицам, то есть из общего потока он ее выделял.
Зеро получал прикосновение — мельком, но Президент касался его руки, пока шел. Так было весь этот год, и Айдо был не уверен, что только он замечал тихую нежность в глазах Канаме.
С третьим префектом у Курана был нейтралитет, но по слухам, на Икари, которая даже девушек сдерживала, стоя с книгой в руке, положили глаз кто-то из других аристократов. Даже выше, чем он — а это уже было очень близкое родство с Чистокровными.
Так что эта девушка скорее всего незримо, но защищена от других вампиров.
А Айдо хотелось, наконец-то, уютного тепла. Простого, человеческого. И милая Кросс, которая согревала сердце их президенту, была интересной, и он был рад, что может считать себя ее другом.
— Ханабуса, не пялься так, — Такума приятно улыбнулся подскочившему парню и хлопнул по плечу, пока парень опасливо озирался на Канаме, который в этот момент как раз завел беседу с Юки.
Шизука Хио, оттерев его плечом, скрылась за поворотом — Айдо точно знал, что там Чистокровную ждал ее рыцарь, второй близнец Кирию.
С этой стороны тоже веяло флюидами любви, и как тут можно было не заразиться?
Каин тихо пялился на Луку — он всегда на нее пялился, если подумать. А Лука с безнадежностью посматривала на Курана Канаме, но уже смирилась с тем, что ей там ничего не светит.
Отчего-то он ощущал себя оторванным от общего коллектива.
Шики и Рима что-то бурно обсуждали, тыкая пальчиками с идеальным маникюром в экраны телефонов.
Кругом было не там много тех, кто был без пары.
И ведь, вроде, даже не весна.
Может стоит присмотреться к ученицам младших классов? Там почти наверняка есть симпатичные новенькие.
Или он надеется, что они там есть.
Откровенно говоря, знакомиться с кем-нибудь из них у него не было особенно сильного желания.
Думать было без толку — надо было действовать.
Только вон, что делать — гений не знал.
***
«Осень всегда ступает бесшумно. Она сидит за пиршественным столом с другими сезонами, отпаивая чаем уставшую Зиму, тайком заставляет желтеть листья, и чем ближе к концу срок правления Лета, тем больше листьев облетает и скапливается под кронами деревьев. Мертвые, отторгнутые частички жизни…
Осень усмехается и насылает дожди, постукивает по градусникам, вынуждая день ото дня снижаться температуру, пока от зноя не остается лишь приятного тепла. Оно не требует куртки, но стоит взять кофту, ведь к вечеру вместо комаров и мошек чувствительную кожу атакует холодок, которого не было месяц или два назад.»
Беловолосый юноша прервал собственную идиллическую мысль и задумчиво вложил меж бледных губ кончик перьевой ручки. Прикусил, оставляя едва заметную вмятинку на гладкой поверхности. Прикрыл глаза насыщенно фиолетового цвета, глубоко вдыхая запах прелых листьев.
Он поступил в академию еще в прошлом году. И ни разу не пожалел. Сливки общества, вышедшие в свет и готовящиеся к этому событию. Два Чистокровных. Аристократы. И прелестные люди, которые в восторге от каждого из вампира, которые делают из них идолов, которые, дай волю и не уследи префект, охотно накормят любого.
Но мирное существование. Никаких кормлений. Мерзкие на вкус заменители, которые не могут насытить — лишь притупить чувство голода.
Руфус досадливо смахивает с челки едва видимую пушинку и поднимает взгляд на проплывающие в небе облака. Белые, как снег и на вид нежные, как пух.
А ведь сами Чистокровные завели себе прекрасных доноров и вкушают всю сладость людской крови, наслаждаются теплом и букетом вкуса, вырванным из чужой жилы. Остальные же довольствуются крохами с чужого стола, тайком полученными передачками или же отъедаются на каникулах, попав под крылышко к любящим матерям и отцам. Или, как он сам, находят иной способ получить желаемое.
Пик солнечной активности уже миновал. Но до пробуждения большинства вампиров еще уйма времени. Ученики Дневного класса на уроках, и в уединенный парк возле Лунного общежития придти некому. Тишина, ветер, пение птиц.
Восхитительно гармонично.
Руфус поднимается с травы, потягивается, подбирает записную книжку и ручку, ловко распределяя их по карманам. Оглядывается и быстро пробирается к калитке, вделанной в сплошную стену, заросшей настолько, что приходится две минуты идти под зарослями плюша и винограда, прежде чем удается попасть в нишу и толкнуть дверь, оказываясь за пределами академии.
Высокий холм, на котором и стоит учебное заведение, он преодолевает за пару минут, почти скатываясь навстречу очаровательной девушке, которая при виде его сияет улыбкой и помогает выбрать из длинного хвоста сухие веточки и листья.
Такси, на котором приехала его леди, уже несколько минут как уехало, и до города они вынуждены идти сами — но это мелочь по сравнению с тем, что он хочет получить в итоге.
Богатый дом, в который его ведет Элина, ему знаком. Там же он навещал ее сестру. Обеих ее сестер. Возможно, еще успеет наведаться к самой младшей, если все будет хорошо.
Блондин улыбается своим мыслям и мгновенно ощущает исходящую от девушки волну счастья. Элина обожает его улыбку, его голос, его запах. И он не мешает ей тонуть в собственном очаровании, увязать, как мотыльку в хитро раскинутой паутине. Паук уже оплел ее коконом, а она еще не поняла.
Руфус позволяет вести себя потайным ходом в комнату малышки и с удовольствием занимает кресло у окна, пока леди переодевается во что-то более подобающее.
Или неподобающее. Как настроена дама, так и будет.
Результат не заставляет себя ждать — нагое совершенство стыдливо скользит под одеяло, бросает взгляды из-под ресниц, облизывает бантик губ. Руфус стягивает шейный платок, очень медленно, давая время одуматься.
Принять подобный подарок не зазорно. В конце концов, леди обидится, если он ей откажет.
Жаль только, что это их последняя встреча.
Руфус берется за пуговицы рубашки, скользит к кровати, наклоняется, одаривая прелестницу властным поцелуем, позволяя втянуть себя под одеяло, и уже там жадной лаской приникая к телу.
Нежное бедро податливо принимает его клыки, которые он с упоением погружает в вену. Тонкий сток-крик, который не услышит никто из домашних, оканчивается шумным выдохом.
Элина не хочет большего. Уже ничего не хочет. Как и две ее старшие сестры.
За удовольствие надо платить, а он предупреждал с самого начала, что дорого берет.
Он скрывает следы своего присутствия, каждую ранку, каждую царапинку, каждый шрам. Спешно одевается и отправляется назад.
В этом доме есть еще одна маленькая леди, но ее он пока что не тронет. Принцессе едва минуло двенадцать. Стоит подождать.
А в записной книжке из длинного столбца имен исчезает имя Элины Дитрих.
Руфус кидает свою особую ручку, которая, разбрызгивая кровавые чернила, останавливается прямо напротив имени очаровательной особы из академии.
В голове всплывает префектская повязка, большие грустные глаза, полные скрытого в них ума. Точеная фигурка.
И в наличие имеется стервозный старший братец, позволяющий Чистокровному себя трахать. Это мерзкий факт. Но он никогда не перекидывает свою ручку второй раз.
Блондин морщится и спешит вернуться к первому уроку.
Ему придется многое обдумать, чтобы никто не смог повесить на него несчастливую судьбу Кросс.
***
«Сфотографируй, будто я пью из него!»
Сора знал, что идея отвратная. Просто омерзительная. Но отказать такому милому ребенку, который зачем-то притащил в дом раненного щенка и теперь измывался — не мог.
В конце концов, не каждый день тебя об одолжении просит сам господин Ичиджо Асато из Совета Старейшин.
А маленькое чудо (вище) уже запустило клыки в верещащего от боли щенка и пускало кровь — по сути бессмысленно, ведь вампиров кровь зверей не насыщает. А ребенок… Ребенок питается его жизненной силой. Может быть, пока что ему этого хватает, чтобы насытиться?
Поляроид выплевывает свежую фотографию. Краски, ужас на мордочке, довольный блеск в глазах мелкого — все прекрасно запечатлено на карточке и даже не требует подписи.
Малыш бросает свою игрушку и слуги под шумок быстро уносят скулящее тельце. Скулеж длится еще полминуты, а потом едва различимый хруст костей позволяет убедиться, что мусор был выброшен.
Мальчик тем временем прыгает вокруг Соры и клянчит снимок. Удается выиграть целых десять минут и получить обещание больше не приносить раненную живность. В глазах малыша, когда он получает фото, светится восторг.
Его можно понять, не каждый день тебе позволяется подобная прогулка, подобные развлечения, когда ты родовитый малыш с суровым опекуном типа Асато.
Не каждый день с тобой нянчится Чистокровный. Паршивец может гордиться уже тем, что Сора тратит нервы на него.
Блондин наматывает вьющуюся прядь на палец. Длинные волосы, которые он так старательно отращивал уже много лет, достигли поясницы. Блестящие, тугие пряди без намека на заломы. Ради таких снимают рекламы шампуней. Может быть, он тоже в какой-нибудь снимется, когда выберется из дома, из-под зоркого ока Совета.
Сора поднимается с насиженного места и едва слышно переходит в другую комнату, подходит к книжному шкафу. Долго выбирает книгу.
И только убедившись, что вокруг ни души, закладывает между страниц еще одно фото, сделанное тайком пару часов назад, помеченное подписью: «Ридо Куран и Асато Ичиджо»
Сора Ширабуки прислушивается к шумному мальчишке, который отправился исследовать дом, и тонко улыбается своим мыслям.
Чем больше вампиров он запомнит, чем больше информации соберет, тем больше у его планов шансов быть выполненными.
В конце концов, он не намерен долго оставаться за кулисами. Особенно теперь, когда так много важных особ стекается в нашумевшую Академию Кросс.
Сора не любит оставаться в стороне в такие моменты.
Его вещи уже собраны. Осталось только верно подгадать момент.
И использовать с умом должок Ичиджо-старшего, так сказать, надавить на него его же словами, пойманными чуткими ушками Чистокровки.
Ширабуки мурлычет сам себе под нос и удаляется, что бы переодеться к обеду. В их доме с порядками не шутили уже многие десятки лет, и никакая молодость не оправдает его, если он явится на общий обед в том, в чем ходил до этого.
Служанки боятся даже смотреть на совершенство бледной кожи. Им, заигрывающимся с хозяином, долго не выжить. Иногда даже мелькнувшая на доли секунд эмоция приводит к тому, что ночью он дарит им блаженство, ведомое лишь тем, от кого кормится Чистокровный. А потом улица, выброшенные властной рукой управляющего вещи. И безумие.
И это в лучшем случае. В худшем зверюшка содержится тайком от всех, млея от близости хозяина. Беснуясь от голода.
Потом ее, разумеется, уничтожат. Кто это будет не столь важно — злящийся ли Сора или Гильдия, или Совет. Или уже новый монстр, бывший девушкой, не желающий делить своего господина с наскучившей предыдущей версией.
Сора зорко смотрит за каждой, но сегодня никто из них не хочет дарить ему развлечение. И он покорно облачается в одежды, смотрит из-под ресниц, томно водит пальцами по нежным губам.
Не клюют. Уже ветераны работы, которые предпочитают как-то содержать семьи, чем один раз оступиться.
Ему надо будет обновить эту застойную массу. Нанять свежую кровь. А то совсем лишится забавы.
Впрочем, если он скоро уедет отсюда, то подобное будет лишним. У него будет новая площадка для его игр и опытов. И он уверен, что на ней дурочек будет куда больше. Как и всегда, когда он оказывается в новой обстановке.
И не скажешь, что еще два года назад здесь было полно девушек, которые с ума сходили по молодому хозяину, которые сами прыгали в его постель, охотно кормили, принимая внимание, как величайший дар.
Их желание получить сверх того, что было в контракте, привело их всех в подвалы особняка. Скрежет укрепленной стали, крики, запах крови.
Сора кормился от них и убивал, чтобы освободить место кому-то новому.
И вот, спустя два года все улеглось.
Юноша припомнил щенка, которого притащил мальчик.
Пожалуй, на вкус и цвет…
Хотя в будущем малыш может и его переплюнуть.
Если бы Чистокровный только знал, насколько он прав.
***
У Ночного Класса редко бывали проблемы с уроками. Чаще проблемы были с воспитанием, а уж с пониманием ситуации — и того хуже.
Впрочем, их тоже можно понять — любимый глава ведь так обожал превращать их в своих молчаливых союзников, ничего не говоря, ничего не требуя, ничего не спрашивая и — ничем не делясь, ничего не рассказывая.
[Написание работы прекращено по отягчающим обстоятельствам.]
Действующие лица: Муз, Автор.
Место действия: Комната, освещенная только светом настольной лампы.
Муз, разлегшийся поперек стола с книжкой. Автор, скрестивший руки на груди.
— Муз, котик, солнышко. Вставай с ноута, работать пора, — занудно тянущий звуки автор зевает и смотрит на часы. Почти десять, ему пора банки стерилизовать, а то от родителей люлей получит.
Муз невозмутимо облизывает подушечку пальца и перелистывает страницу «Дома в котором…»
— Я тут для кого трачу красноречие? — Судя по всему, для комнаты, но говорить это уже бессмысленно.
Автор вздыхает и переставляет три чашки из-под чая перед собой.
— Зайчик, на меня уже читатели матом орут в комментариях. У тебя совесть есть вообще?
Муз бросает красноречивый взгляд, который выводит на лбу неоновую надпись: «Кто такая Совесть?» (Почему я должен изменять с ней своему Упрямству?)
— Ясно. Понятно.
Автор откидывается на спинку стула и вытаскивает сигарету из тайника, долго пытается сдвинуть с места колесико на зажигалке, досадуя на пальцы, которые после 4 кг огурцов как-то плохо слушаются.
Муз косит глазом, лицом давая понять, что если огонь не загорится через три-два-один, то он изнасилует кое-кого этой самой зажигалкой.
Автор делает вид, что не замечает, и продолжает играть на нервах. На всех семи триллионах сразу.
Голос Муза магическим образом звучит одновременно со вспыхнувшим огоньком:
— Ладно, сдаюсь. Что там надо сделать?
Автор ухмыляется и выдыхает сизую струю с запахом шоколада прямо в лицо сморщившегося Муза.
— Ничего особенного, карасик мой. Всего-то надо ОМП ввести красиво, прямо в осень. Так, чтобы мгновенная ненависть с Айдо. Ты любишь Айдо/Юки? — вдруг сменивший тему Автор серьезнеет и смотрит на часы. Ему точно пора идти. Точно.
Но глава все еще не написана.
— С хрена ли ты такие тупые вопросы мне задаешь? У читателей и спроси, — Муз отбирает сигарету и затягивается сам, и к его фиолетовым волосам да густой подводке, к черным ногтям и пирсе, образ курильщика подходит.
Автор украдкой заглядывает в «Иронию судьбы…» и примеряет на Муза ирокез. Вспоминается чувак из манги Темный дворецкий, что заставляет лишний раз облизнуться.
— Спрошу, непременно. Мне бы сначала у тебя узнать. А то первоначально вообще-то ОМП/Юки было.
— ОМП. В ГГ. Клод, у тебя мозг есть? — Муз грязно ругается и явно думает плюнуть на чистенький пол, но опасный блеск глаз Автора его останавливает.
— Мозг есть. Но я же не виноват, что Айдо до предыдущей главы не просил меня сделать его парой Юки, — Автор оскорбленно приподнимает бровь и вскидывает голову.
— Айдо у тебя группу крови спрашивал, дебил, и что после этого было, помнишь? — Муз картинно приглаживает волосы аля Ханабуса, и спрыгнув со стола дефилирует по комнате, аурой замораживая кактусы.
Автор давится смехом в ладошку, чтобы прячущийся Айдо ничего не услышал.
— Кроме того, что после этого он пытался меня куда-то на донорство отправить? Куда-то, где можно и до восемнадцати? — глава все еще не хочет писаться, но Муз уже хотя бы переходит к деловому образу, забирая их тайника вторую из припасенных сигарет.
Автор провожает взглядом свой грешок и вздыхает. Курить не курит, баловаться тоже не дают, сволочи.
— Короче не дури, вешай опрос в группу и спрашивай своих горячо любимых, которые матом тебя обложили, что там насчет Айдо/Юки, а то своими гомогеями с клыками замонал уже, — Муз забился в угол, припоминая тот миг, когда ему во сне приснился партнер, который его… А ведь он всегда был убежденным натуралом!
Только вот автор ему попался, прямо скажем… И бросить не бросишь, тот ему заваривает восхитительный чай. И жрать готовит. Очень неплохо так.
Автор кашляет, скрывая улыбку, и уползает в группу, подыскивая миленькую картиночку, чтобы вывесить опрос, который разрешит его замешательство.
Муз отстраненно следит взглядом за его пятой точкой, ловит себя на этом и мгновенно взъярившись, отворачивается, продолжая нервно курить.
Действующие лица: Муз, Автор.
Место действия: Уже знакомая комната.
Муз в кресле обнимается с медведем. Автор с бутылкой вина рассматривает свои ядрено-зеленые ногти. Сожалеет, что не черный, но младшая сестра сказала, что это не круто. После столь весомого аргумента пятилетнего ребенка, Автор не сопротивлялся.
Как так вышло, что это Муз сегодня с медведем — не ясно. Автор был более чем уверен, что милый и с мишкой должен быть он, однако Муз был непреклонен. На кой-черт вообще было совать вино, которое в рот не возьмешь, тоже загадка.
Парочка молчит и многозначительно смотрит в стены/потолок.
Наконец Муз отмирает, встряхивается, как птица, поворачивает голову к Автору, который в этот момент как раз начинает грызть лак.
— Ты там главу писать когда думаешь? — судя по прищуру, команды не было, о главе даже думать — табу.
— Я не думаю. Я просто сяду и напишу. Потом, — Автор, не стесняясь чужого внимания, достает бутылку Спрайта и начинает заливать туда винишко. Не смешивается, но он заставляет, периодами покачивая. Проталкивает лед. Пробует. Довольно причмокивает и закрывает бутылку пробкой. Обе бутылки.
Муз на все манипуляции смотрит с подозрением. Делает заметки.
— Мне кажется, или шаманить такие штуки должен как раз-таки я? — Голос звучит с сомнением — Муз уже не помнит, когда он вообще что-то такое делал.
— Ничего не знаю, ты для меня ничего не шаманил уже давно, все больше я сам для себя любимого, — утерев скупую мужскую слезу майкой, Автор все-таки обдумывает главу.
— Мы с тобой ОМП уже ввели, чтобы с Айдо и бах — ненависть? — интересуется наконец Автор, пытаясь вспомнить, как далеко продвинулся план.
— ОМП ввели, а вот с Айдо не бахнули. Вообще ни с кем Айдо не бахнули, ты пушечное мясо вводил в игру. Давно надо было их… того, — Муз делает характерный жест пальцем поперек горла и начинает терзать радужный шарф медведя.
— Если бы я всех «того», у меня бы не было сладких Канаме и Зеро, а ты бы не ныл мне два года подряд, что я утопил работу в гомосятине, — Автор улыбается. По-доброму, но Муза странно перекашивает и он отворачивает ясны очи в другую сторону.
— Тогда давай уже и остальных хоть показывай, а то зажал у сердца и ноешь, что не расписал, — Муз вздыхает и провернув какой-то хитрый маневр, за спиной Автора стянул бутылку с тем, чтобы нашаманено. С хрустом сожрал лед, долил водицы. Вбросил странный порошочек, похожий на сухой кофе с молоком, взболтал, отпил. Пропихнул кусок сахара и закрыл снова, поставив на место, делая вид, что так и было.
— А они не пушечное мясо! — Автор возмутился и обернулся, встречаясь взглядом с подозрительно довольным взглядом Муза. — И я видел, как ты доливал воду в мой сладкий фик! И как порошок странный туда засыпал! Я все видел!
— Вот и не нуди! А пиши! Я тут для него стараюсь, а он!.. — Муз выразительно поднимает брови, делает жест двумя пальцами, типа «я за тобой слежу» и снова отворачивается, крепче стискивая медведя.
— Сволочь, — тихо ругается Автор и ползет писать, ибо что ж делать-то еще?..
Фэндом: Vampire Knight
Основные персонажи: Зеро Кирию, Ичиру Кирию, Канаме Куран, Ридо Куран, Сара Ширабуки, Ханабуса Айдо (Идол), Шизука Хио (Безумная Принцесса Вечноцветущей Сакуры), Юуки Куран (Юуки Кросс)
Пэйринг: Канаме/Зеро, Шизука/Ичиро, Айдо/Юки.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Романтика, Ангст, Юмор, Флафф, Драма, Психология, Философия, Повседневность, Даркфик, POV, AU, Songfic, Мифические существа, Эксперимент, Занавесочная история, Злобный автор, Стёб, Учебные заведения, Первый раз, Дружба
Предупреждения: Смерть основного персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, ОМП, ОЖП, Underage, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов, Смена пола (gender switch), Нехронологическое повествование, UST, Элементы гета
Размер: Макси, 138 страниц, 12 частей
Статус: закончен
Описание:
Зеро сходит с ума и медленно, но верно превращается в вампира класса Е. Одновременно с этим, он понимает, что каким-то образом, присутствие Канаме рядом помогает ему быстро взять себя в руки, даже если сила жажды неожиданно увеличивается и вокруг полно обычных людей. Тем временем, Канаме упорно пытает пробудить в Зеро жажду крови, не понимая, какого же черта у него не выходит?!
Кто победит? Разжигатель или укротитель? Сила крови или сила воли?
Посвящение:
Никите Милленалиуму. Нии-саааан, ты у меня замечательный ^^
Так же спасибо Aksel9 за упорное выбивание проды из меня хд
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Первый раз работаю над такой работой, поэтому прошу - оставляйте комментарии, чтобы я знала, имеет ли смысл продолжать фанф дальше.
Место, где вы можете узнать, когда там планируется выставляться прода, и что пишется в данный момент: vk.com/cloude_guardian
Дневники: cloude-guardian.diary.ru/
1. Бонус к фику: cloude-guardian.diary.ru/p213365978.htm
2. Лирическое отступление, которому просто не повезло и оно не вошло сюжетной веткой: p213365908.htm
Любителям проорать "ПРООООДУУУ" и свалить: cs7005.vk.me/v7005740/4a211/kwbGQASpEG4.jpg
[Написание фанфика прекращено в связи с отягчающими обстоятельствами.]
Канон - в заднице.
Логика - отсутствует.
Персы - отбитые.
___________________________________________________
Смерть Охотника - рождение Вампира.ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ОТКРОВЕНИЯ.
Он опаздывал самым бессовестным образом. Опаздывал на свои уроки. Опаздывал, потому что кое-кто отказывался отпускать Зеро из смятой и пропитанной их запахами постели.
С шумом дыша, Кирию выгибался навстречу ласкающим рукам и рту, и без страха, что их услышат, стонал, мял в руках углы подушки, поджимал пальчики на ногах.
По виску, щекоча, стекла капелька пота. Зеро метался на постели, изредка хватал изголовье длинными пальцами.
Канаме делал ему минет.
Зеро точно не мог сказать, было ли это первым разом, когда губы Чистокровного сомкнулись на его члене — он просто уже не помнил, что они вытворяли в самом начале отношений. Вернее не хотел помнить — тяжелое было время, и в заботах и переживаниях прошел год.
Единственное, в чем он был уверен — это в том, что Куран был чертовски хорош, а сам Зеро безумно хотел кончить.
Мышцы скрутило спазмом от удовольствия. Новый стон был пойман пологом постели. Ягодицы безжалостно сжали, язык дразняще надавил на уретру, и Зеро почти что вскрикнул, снова дернул бедрами, бездумно вбившись в чужой рот.
Губы сомкнулись на основании члена, Перворожденный пустил по горлу вибрацию, и следующий крик был полон удовольствия.
Разрядка была бурная, и Канаме прикрыл глаза, ощущая жар от влаги в горле.
Сам он был полностью удовлетворен — на горле Зеро затягивались два следа от укуса, а его чудесные ручки уже подарили шатену удовольствие.
Не так хорошо, как тугая задница, но когда тебя после одной проделки отлучают от постели на месяц, а у вас и до этого ничего не было — даже это было подарком.
Стоя вместе в душе он слушал, как ворчит на него его пассив.
— Черт возьми, я теперь опаздываю на завтрак. Куран, у тебя совести нет, — размазывая мыло по белой коже, Зеро прикрыл глаза, ощущая, как по шее скользят теплые губы, а кончик языка обводит татуировку у него на шее — сделали, чтобы Юки днем могла контролировать состояние вампира в толпе одноклассников.
В отличие от него, Канаме никуда не спешил. Но все же разбудил его на час раньше положенного и начал приставать. И ведь убедил в необходимости если не переспать, то хотя бы уделить себе должное внимание.
Теперь Чистокровный пойдет на весь день спать, а Кирию опять ляжет черт знает во сколько.
Ему, впрочем, надо бы еще показать все кругом их новичкам.
Ичиру в прошлом году на уроках так и не появился — был в списке чисто номинально. Удалось списать на болезнь, из-за которой новой ученик должен начать все с чистого листа на следующий учебный.
Сегодня он придет в класс Зеро, и все увидят, что их хмурый злой префект имеет младшего брата-близнеца.
А еще у них была новая ученица, старшая сестра Марии Куренай, Шизука Хио.
Хио, в общем-то, мало походила на ученицу, но все верили. Наверное, просто были очарованы внешними данным альбиноски, которая вечно ходила с зонтиком, и никто не был удивлен, что такая попала в Ночной Класс.
Слишком уж она хороша, чтобы быть простой смертной.
В Лунном общежитии никто не удивлялся уже, когда Зеро появлялся в гостинной для позднего ужина — вампирского завтрака со свежими следами пламенной страсти Главы общежития на коже. Некоторые, вроде Луки, слегка ревновали, но изредка созерцая полностью увлеченного своим амантом Чистокровного, невольно проникались к терпеливому Зеро уважением.
Все-таки не каждый выдержит столько тисканья и приставания на людях, всего-то сдержанно дергая бровью и изредка шлепая шаловливые ручонки.
Однако их шок, после того, как всеми любимый Куран-сампай прилюдно поцеловал в засос такую известную вампирами личность, как Зеро, сам префект запомнил надолго.
Дело было во время очередной проверки, когда префекты первым делом заявились в Лунное после уроков. Чтобы дать время хозяевам комнат встать и привести себя в порядок, Юки, Зеро и Икари, которая тут же влипла взглядом в книжку, усадили внизу и подали чай со сладким.
Где-то в процессе оказалось, что сладкое и пощипывающее язык — вовсе не сахар в чае. Да и коньяк в конфетах — вещь злая.
И если захмелевшую Юки Канаме тут же оттащил в свои покои и закрыл от греха подальше, чтобы никто не зажал в углу, а Икари по-тихому сплавил в заботливые руки какого-то старшеклассника — да заведет и эта представительница опасного клана отношения, а то достала злобными взглядами зыркать, стоит Курану начать хотя бы случайно задевать Зеро руками — то с Зеро было труднее.
Потому что Кирию тут же привлек к себе чужое внимание, начав раздеваться, с томным «жарко», от которого стало и жарко, и тесно — в штанах шатена.
На Кирию, в котором все уже пропалили представителя рода Куран, уставились десятки девичьих, и несколько пар мужских глаз.
Все алчно и нетерпеливо ждали, когда можно будет наброситься на беззащитного Зеро — таким он был впервые на людской памяти — и оттащить куда-нибудь в закрытую комнату.
Малой кровью префект бы точно не отделался.
Как вариант, протрезвев, он бы узнал, что где-то кто-то беремен от него (и когда успел?), кто-то выпил у него кровь, кого-то он лишил девственности, а кто-то теперь его партнер, потому что «после такого ты должен по-меньшей мере жениться».
Канаме ничего не осталось, кроме как, выполняя одно из некогда озвученных условий, признать себя любителем одной конкретной мужской задницы.
Чистокровный, мало стесняясь того, что на него все уставились с недоумением, живо сел рядом с пепельноволосым и не стесняясь поцеловал — по всем правилам хорошего французского поцелуя — с языком, не отрываясь несколько минут, живо забравшись руками под одежду и заваливая на диван.
Это был, наверное, самый крупный скандал в вампирском сообществе их поколения. Фанатки Канаме и представительницы аристократических семейств рыдали на балах и размазывали макияж по лицам — им никогда не стать «г-ой Куран» рядом с холеным шатеном.
Когда улеглось всеобщее волнение, связанное с выбором Канаме, пришлось обратить внимание на тех, кто был поближе — учеников Ночного Класса.
Их пару тут же благословили те, кто понимали — с Кураном дьявольски трудно, а Зеро умудряется немного разрядить атмосферу своим появлением. Да и мучительные наказания стали более редкими — чаще это замещалось чем-нибудь более человеческим — Зеро следил за тем, чтобы Куран не увлекался ничем грязным.
Те же, кто были новенькими, и еще не успели вкусить всю «любовь» Канаме к особо изощренным наказаниям, а за особенно сильные проступки — в духе пытки, были вынуждены смириться после пары прилюдных «казней», исполненных Чистокровным.
Повода, в общем-то, и не было — просто кто-то что-то где-то и когда-то сказал в сторону Зеро, а Канаме узнал.
Но и такой меры хватило надолго.
Злить Чистокровного было себе дороже.
Кирию тут же приняли, как своего. Более того — прежде не слишком то любящие его, вампиры теперь чуть ли храмы ему готовы были строить, возводя в бога-защитника Академии. (Бога-Защитника от Курана.)
Дело еще было в том, что кто-то растрепал, что это из-за него два Чистокровных сели за стол переговоров.
Обмен кровью у Курана и Шизуки прошел равномерно и без эксцессов. Оба получили свое. И Шизука, долгое время страдавшая от неопределенного недуга, теперь была здорова, но в силе не прибавила, в отличие от Канаме.
Но и этим была довольна, и даже рада, что удалось в свое время перетянуть Зеро на свою сторону.
Молодой девушкой ей жилось веселее, и можно было забыть на время, что где-то в мире на тебя кто-то точит зуб.
А Канаме после этого вовсю грезил, как после окончания этого года, Зеро переведется в Ночной Класс, и тогда…
Что будет тогда никто еще не знал, но планы у Чистокровного были наполеоновскими, и ими он спешил не столько поделиться со всеми окружающими, сколько записать для себя.
Оставив Канаме досыпать остаток дня, Зеро почти бегом спустился вниз и вылетел из Лунного общежития, в котором провел сегодняшнюю ночь — оно просто было ближе, когда он закончил патрулировать.
На ходу удалось перекусить тостом с джемом и запить парой глотков чая, а потом опять в бешенном темпе на первый урок, который он, скорее всего, все равно проспит.
Но он хотя бы пришел, и мозги у него в порядке, нагонит.
Стоило только учителю представить новенького, как первая же перемена прошла под визги и вопросы — Ичиру, с какого-то черта, сел рядом, хотя обычно ряд Зеро — это ряд Зеро, негласная мертвая зона для всех, кто не хочет провести урок под прицелом раздраженного взгляда.
Очевидно, отдуваться в одиночку младший братец был не согласен.
Что ж, ловко парируя или увиливая от вопросов, Зеро смог отвлечь всех любопытствующих от их семьи, и перейти именно к тому, что умел его младший.
В списке оказался перечень языков, умение фехтовать. Зеро ответил на это владением огнестрельным оружием, верховой ездой, поясом по айкидо и парой языков.
За их диалогом следили в повышенным вниманием — не каждый день перед тобой настоящие близнецы отношения выясняют, одинаково жестикулируя и с одинаковыми лицами.
Закончилось это с приходом Шизуки, которую встретил восхищенный вздох мужской части населения и скрежет зубов женской. Все поменялось ровно в тот момент, когда девушка (дааа, дееевушка) обняла близнецов за плечи и начала что-то ворковать по поводу обеда у ректора.
Юки, сидящая перед парнями, дернула плечами — в свое время от взгляда Шизуки у нее кожа пыталась слезть с тела и сбежать куда-нибудь.
И в радушие новое Чистокровной, о чем ей поведал Зеро, она не верила — помнила, благодаря кому Кирию чуть не стал Классом Е.
Этим летом для нее открылась суровая правда — милый Куран-семпай, который всегда любил ее и был к ней так добр, встречается с Зеро. Она даже видела, как стоя на одном колене в роще, шатен одевал на палец Зеро кольцо, завершив процедуру поцелуем.
И Зеро был не против.
Что ж, в каком-то смысле, Юки была рада увидеть счастливую улыбку Зеро.
Кирию стал мягче и терпимей, хотя иногда все равно становился прежним — колкие слова с его языка срывались раньше, чем пепельноволосый думал, кому и что говорит.
В конце дня Кросс встретила Икари, и на обед они пришли вместе, чтобы потом всем составом отправляться к воротам Лунного общежития — долг префектов превыше всего.
За столом их ждал встрепанный Канаме, с пустым лицом слушающий заливающегося соловьем Ректора. Чистокровный оживился лишь увидев Зеро, и, поспешно встав, без стеснения поприветствовал возлюбленного поцелуем.
Позади раздался грохот разбившейся тарелки, и до всех с опозданием дошло — об отношениях этой парочки не знают разве что ученики, учителя и Ректор Кросс собственной персоной.
Через четверть часа Ректора отпоили винцом, и он, рыдая в фартук, наставлял пару на путь истинный. Вспомнил про контрацепцию, осекся на ребенке. Понял, что совершенно не подкован для данного разговора и притих, составив компанию Шизуке в распитии крепкого вина, не забывая бормотать, что «мой Зеро уже такой взрослый, но кто же знал, что влюбится в парня?! Нет, я его не виню, но, моя милая Юки, ты же подаришь мне внуков?!»
Канаме и Зеро весь вечер просидели отдельно, тихо переговариваясь и изредка посмеиваясь. К ним то и дело подходила растерянная Юки, которая, единственная, имела право садиться между двумя парнями, и тогда теплыми взглядами делились еще и с ней, и она ощущала себя немного менее несчастной.
В конце концов, далеко не каждый день осознаешь, что любишь и Куран-семпая, которого считала братом, и Зеро, который, по документам, тоже считался братом. А в итоге взаимности получить не можешь ни от одного, ни от другого, потому что у них отношения друг с другом.
Так что, когда пришла идти на дежурство, было приятно иметь право поцеловать в щеки обоих, поймать их удивленный взгляд и быстро улыбнувшись сбежать прочь, хватая за руку заговорившуюся с Марией Икари.
Вампирам было пора на уроки, префектам — на дежурство.
Жизнь шла своим чередом, и весь сумбур обещал вскоре закончиться.
А в целом, день и вечер был полон открытий и сюрпризов для всех обитателей Академии.
Это была первая учебная неделя, и что ждет их всех впереди, никто даже предположить не мог — так круто все менялось буквально по щелчку пальцев.
***
— Икари-и-и! — сложив ладошки рупором, Юки пыталась дозваться усердно игнорирующую всех и вся девушку. Пыталась отчаянно, временами почти касалась губами ушной раковины девушки, но все попытки были бесплодны — преисполнившись терпением, как снайпер в засаде, Икари усердно перечитывала один и тот же абзац, но уже на середине понимала, что слова снова не доходят до ее разума.
Юки была мощным отвлекающим фактором, это признавали все.
— Ика-а-ари-и-и! — так и этак перевирая ударение, Кросс продолжала насилие чужих ушей, пока на нее не уставились в упор серо-голубые, холодные глаза, которые быстро меняли цвет, склоняясь к серому оттенку — верный приступ, что тележка с терпением была израсходована.
Кажется, Кросс переборщила, и теперь ее убьют книгой.
— Юки, ты в курсе, что если аккуратно передавить сонную артерию, то человек не умрет, а уснет на некоторое время? — Обычно безопасная, мягкая, дружелюбная брюнетка сегодня, кажется, встала не с той ноги, умылась не с той руки, потом оделась не в те вещи, пошла не туда, куда надо, или что там еще нужно, чтобы день прошел удачно и человек был в хорошем настроении? — Хочешь, мы на тебе это проверим? — вкрадчивый шепоток девушки обещал скорую расправу, и Юки замотала головой и попятилась, в то время, как Икари принялась наоборот подползать ближе, с твердым намерением добыть себе хотя бы тридцать минут тишины и покоя.
— Икари, тебя Зеро звал, — в последний миг, когда пальцы уже почти сомкнулись на ее шее, пропищала шатенка, и это, фактически, ее спасло.
— И какого черта ты мне раньше об этом не сказала?! — Мигом взорвалась девушка, отдергивая руки и начиная быстро искать свои вещи.
— Прости! — Ощущая, что занесенный над ней меч кары исчез, девушка, испытывая предательскую дрожь в коленках, села в ближайшее кресло и стала наблюдать за поспешными сборами.
Смотреть на то, как экипируется девушка-охотник было интересно. В последнее время Икари завела привычку таскать на себе весь арсенал — где-то тут должна быть ментальная фигура Зеро-сенсея, с которого девушка продолжала брать пример — и потому, под формой Юки неоднократно замечала кобуру, которую девушка присобачивала к пояснице, для выхватывания двух пистолетов.
О стрельбе с двух рук одновременно Юки только в книжках читала и в фильмах видела, где это все выглядело до жути пафосно, и совсем не круто.
Другое дело было однажды увидеть, как Зеро тренирует Икари, и как девушка действительно делала то, о чем было заявлено — стреляла из двух пистолетов разом, и даже попадала в восемьдесят из ста на мишени.
Сейчас вместо блузки она натянула футболку, закрепила кобуру, а уже потом одела все остальное.
Юки, наконец-то увидевшая сестру в джинсах, завистливо вздохнула — даже так было видно, насколько подтянутая и сильная фигура у девушки. Женственные изгибы бедер у нее приятно радовали глаз и не были чрезмерными. А вот Кросс уже начинала тихонько ненавидеть свое отражение — сколько не носи юбку, а на физкультуре она была одной из тех, кого все еще называли досками и шпалами.
Ну кто же виноват, что у нее обмен веществ быстрый?!
Хлопнув себя по щекам, Юки вскочила и, пылая боевым настроем, отправилась в свою комнату, надеясь, что перед дежурством еще успеет что-нибудь выучить.
В конце концов, чем ей еще заниматься? У нее, в отличие от других, не было ни поклонников (их тайно разгонял жгучий собственник Канаме в свободное время, но это большой секрет!), ни особых талантов, в оттачивании которых она могла бы проводить время.
Ухаживать за собой она смысла не видела, готовить что-то съедобное тоже было не по ее части. Рукоделие валилось из рук, спорт — тут, она, пожалуй, могла бы еще что-то показать, но не тянуло ее, совершенно, да и времени занимало больше, чем она могла этому посвятить.
— Юки, я ушла, — сунув в карман повязку префекта, Икари унеслась к Зеро, даже не спрашивая, где он ее ждет.
Девушка ощутила смутную зависть.
Эта парочка, пусть и не было между ними никакой романтики, всегда находила общий язык. С тех пор и до сего дня, Зеро, спасший экс-Мей, был ее идолом.
Будь у нее возможность стать вместо Ичиру, Икари наверняка бы согласилась без раздумий.
Но, по счастью, Ичиру был в полном здравии, и под нежным клыком Шизуки Хио, с которой у них было что-то похожее на отношения.
Отношения… У всех любовь, а у нее…
А у нее формулы по математике опять не выучены!
Юки решительно выдвинулась в свою комнату, надеясь уговорить Ери помочь ей с уроками и объяснить хоть что-нибудь. В конце концов, нагонять ей и нагонять, не смотря на то, что только начало учебного года.
А ведь еще литература не делана, и языки с биологией…
И какое тут дежурство, ну?..
Иногда ей хотелось бросить все и стать обычной ученицей. Просто влюбляться, просто учиться, как всем смотреть на Ночной Класс полными восхищениями глазами…
Быть просто девушкой — недосягаемая мечта, особенно когда тебя спас вампир, твой брат — вампир, твой отец — идеалист, который сводит два мира, притягивая за уши реальность, а младшая сестра учится убивать вампиров.
И что у них за семейка такая?
Одна она просто неудачница Кросс Юки. Вляпывается во всякое, а ее потом вытаскивают. То Зеро с ней уроки учит, то Куран-семпай защищает от нападок Ночного Класса. Хотя, вампиры не плохие. Просто переклинивает их иногда, когда от голода мозгами шевелить прекращают.
Юки устроилась за столом и под чутким руководством Ери кропотливо решала примеры, потом делала анализ текстов. Что-то ей подсказывало, что если она будет как обычно учиться спустя рукава — будет куда труднее, чем в этом году.
Когда пришло время встречать Ночной Класс, она уже закончила уроки на завтрашний день и была во всеоружии — свисток звучал всякий раз, как кто-нибудь из девушек нарушал незримую границу на стороне Икари, и Юки это видела.
У Зеро все было как всегда было идеально — одного злобного взгляда вампира хватало, чтобы все стояли вдоль невидимой границы, и молились, чтобы пугающий префект не зыркал на них так убийственно.
Икари не сильно отставала. После того, как ее избили на первом дежурстве из зависти, дружелюбия и любви к остальным учащимся она уже не испытывала. Возможно, опять же брала пример с Зеро, но друзей в классе у нее все еще не было.
И вообще, общалась она чаще с вампирами и семьей — Юки и Ректором, Зеро, даже Марией, Шизукой и Канаме. С Канаме — очень относительно, потому что Глава общежития Куран ей не нравился от слова совсем. Возможно, дело было в том, что он пугал ее, и подсознательно она воспринимала его из-за этого, как врага.
Юки не знала, что именно там между ними произошло, но спрашивать было страшно. Икари на тему Канаме Курана реагировала болезненно и кривилась при одном звуке его имени. Или от одного вида.
А Куран-семпай… У него, кажется, болели зубы. Юки не могла однозначно трактовать выражение его лица, когда она упоминала сводную сестру.
Глядя на то, как Икари сдувает с глаз косую челку и откидывает длинные черные волосы с плеч, она вспоминала, как сама реагировала первое время. Особенно, когда поняла — Зеро с Икари уютнее, чем с ней. Будто у них был отдельный мир, куда они вдвоем никого больше не хотели пускать.
И все же, Куран-семпай как-то смог сделать так, чтобы Зеро с ним встречался. Хотя точной даты начала их отношений Юки не знала. У нее было подозрение, что между этими двумя что-то начало происходить значительно раньше, чем все заметили.
Иногда хотелось взять шатена за руку, сжать покрепче, чтобы не ушел, не отвернулся, и расспросить. Юки хотела знать, как так вышло, что прежде непримиримые враги стали встречаться.
Кросс, отчасти, завидовала. Но как-то по белому, не черной злой завистью. Хотела себе нечто подобное, а не быть той, кто займет место.
Тронув собственные губы, устроившаяся над воротами Юки бросила взгляд назад, куда, где уже собирались учащиеся Ночного Класса. Айдо помахал ей рукой, и Юки растерянно улыбнулась и махнула рукой в ответ.
Внизу завизжали, а потом ворота со скрипом открылись, и стало совсем шумно.
Юки прыгнула вниз и заняла место возле Икари, ощутив, как ее тут же пихнули в бок.
Возможно, проблема ее не в том, что мир не таков, люди не такие, или что-то там еще не такое.
Может быть, пора заняться самой собой? Что-то в себе изменить, чтобы поменялось и все вокруг?
Сейчас она ощущала себя лишней куда бы не попыталась приткнуться. О мире вампиров знала, была дружна с избранными, но совершенно ничего не могла изменить и как-то влиять.
Ей нужно было стать той, которая сможет изменить хоть что-нибудь своими силами, не полагаясь на чужие.
Юки еще не знала, просто не видела, что за ней следят внимательные, льдисто-голубые глаза.
Айдо Ханабуса переводил взгляд с растерянного лица девушки на лицо своего президента, и силился понять — изменилось ли что-либо между ними? Куран-сама так и будет опекать шатенку, или после того, как встретил свою любовь, все же охладел?
Он и раньше не мог понять, какие взаимоотношения между ними, а сейчас и вовсе терялся. Ведь Канаме продолжал улыбаться Юки, благодарил за работу — это было больше, чем остальным ученицам, то есть из общего потока он ее выделял.
Зеро получал прикосновение — мельком, но Президент касался его руки, пока шел. Так было весь этот год, и Айдо был не уверен, что только он замечал тихую нежность в глазах Канаме.
С третьим префектом у Курана был нейтралитет, но по слухам, на Икари, которая даже девушек сдерживала, стоя с книгой в руке, положили глаз кто-то из других аристократов. Даже выше, чем он — а это уже было очень близкое родство с Чистокровными.
Так что эта девушка скорее всего незримо, но защищена от других вампиров.
А Айдо хотелось, наконец-то, уютного тепла. Простого, человеческого. И милая Кросс, которая согревала сердце их президенту, была интересной, и он был рад, что может считать себя ее другом.
— Ханабуса, не пялься так, — Такума приятно улыбнулся подскочившему парню и хлопнул по плечу, пока парень опасливо озирался на Канаме, который в этот момент как раз завел беседу с Юки.
Шизука Хио, оттерев его плечом, скрылась за поворотом — Айдо точно знал, что там Чистокровную ждал ее рыцарь, второй близнец Кирию.
С этой стороны тоже веяло флюидами любви, и как тут можно было не заразиться?
Каин тихо пялился на Луку — он всегда на нее пялился, если подумать. А Лука с безнадежностью посматривала на Курана Канаме, но уже смирилась с тем, что ей там ничего не светит.
Отчего-то он ощущал себя оторванным от общего коллектива.
Шики и Рима что-то бурно обсуждали, тыкая пальчиками с идеальным маникюром в экраны телефонов.
Кругом было не там много тех, кто был без пары.
И ведь, вроде, даже не весна.
Может стоит присмотреться к ученицам младших классов? Там почти наверняка есть симпатичные новенькие.
Или он надеется, что они там есть.
Откровенно говоря, знакомиться с кем-нибудь из них у него не было особенно сильного желания.
Думать было без толку — надо было действовать.
Только вон, что делать — гений не знал.
***
«Осень всегда ступает бесшумно. Она сидит за пиршественным столом с другими сезонами, отпаивая чаем уставшую Зиму, тайком заставляет желтеть листья, и чем ближе к концу срок правления Лета, тем больше листьев облетает и скапливается под кронами деревьев. Мертвые, отторгнутые частички жизни…
Осень усмехается и насылает дожди, постукивает по градусникам, вынуждая день ото дня снижаться температуру, пока от зноя не остается лишь приятного тепла. Оно не требует куртки, но стоит взять кофту, ведь к вечеру вместо комаров и мошек чувствительную кожу атакует холодок, которого не было месяц или два назад.»
Беловолосый юноша прервал собственную идиллическую мысль и задумчиво вложил меж бледных губ кончик перьевой ручки. Прикусил, оставляя едва заметную вмятинку на гладкой поверхности. Прикрыл глаза насыщенно фиолетового цвета, глубоко вдыхая запах прелых листьев.
Он поступил в академию еще в прошлом году. И ни разу не пожалел. Сливки общества, вышедшие в свет и готовящиеся к этому событию. Два Чистокровных. Аристократы. И прелестные люди, которые в восторге от каждого из вампира, которые делают из них идолов, которые, дай волю и не уследи префект, охотно накормят любого.
Но мирное существование. Никаких кормлений. Мерзкие на вкус заменители, которые не могут насытить — лишь притупить чувство голода.
Руфус досадливо смахивает с челки едва видимую пушинку и поднимает взгляд на проплывающие в небе облака. Белые, как снег и на вид нежные, как пух.
А ведь сами Чистокровные завели себе прекрасных доноров и вкушают всю сладость людской крови, наслаждаются теплом и букетом вкуса, вырванным из чужой жилы. Остальные же довольствуются крохами с чужого стола, тайком полученными передачками или же отъедаются на каникулах, попав под крылышко к любящим матерям и отцам. Или, как он сам, находят иной способ получить желаемое.
Пик солнечной активности уже миновал. Но до пробуждения большинства вампиров еще уйма времени. Ученики Дневного класса на уроках, и в уединенный парк возле Лунного общежития придти некому. Тишина, ветер, пение птиц.
Восхитительно гармонично.
Руфус поднимается с травы, потягивается, подбирает записную книжку и ручку, ловко распределяя их по карманам. Оглядывается и быстро пробирается к калитке, вделанной в сплошную стену, заросшей настолько, что приходится две минуты идти под зарослями плюша и винограда, прежде чем удается попасть в нишу и толкнуть дверь, оказываясь за пределами академии.
Высокий холм, на котором и стоит учебное заведение, он преодолевает за пару минут, почти скатываясь навстречу очаровательной девушке, которая при виде его сияет улыбкой и помогает выбрать из длинного хвоста сухие веточки и листья.
Такси, на котором приехала его леди, уже несколько минут как уехало, и до города они вынуждены идти сами — но это мелочь по сравнению с тем, что он хочет получить в итоге.
Богатый дом, в который его ведет Элина, ему знаком. Там же он навещал ее сестру. Обеих ее сестер. Возможно, еще успеет наведаться к самой младшей, если все будет хорошо.
Блондин улыбается своим мыслям и мгновенно ощущает исходящую от девушки волну счастья. Элина обожает его улыбку, его голос, его запах. И он не мешает ей тонуть в собственном очаровании, увязать, как мотыльку в хитро раскинутой паутине. Паук уже оплел ее коконом, а она еще не поняла.
Руфус позволяет вести себя потайным ходом в комнату малышки и с удовольствием занимает кресло у окна, пока леди переодевается во что-то более подобающее.
Или неподобающее. Как настроена дама, так и будет.
Результат не заставляет себя ждать — нагое совершенство стыдливо скользит под одеяло, бросает взгляды из-под ресниц, облизывает бантик губ. Руфус стягивает шейный платок, очень медленно, давая время одуматься.
Принять подобный подарок не зазорно. В конце концов, леди обидится, если он ей откажет.
Жаль только, что это их последняя встреча.
Руфус берется за пуговицы рубашки, скользит к кровати, наклоняется, одаривая прелестницу властным поцелуем, позволяя втянуть себя под одеяло, и уже там жадной лаской приникая к телу.
Нежное бедро податливо принимает его клыки, которые он с упоением погружает в вену. Тонкий сток-крик, который не услышит никто из домашних, оканчивается шумным выдохом.
Элина не хочет большего. Уже ничего не хочет. Как и две ее старшие сестры.
За удовольствие надо платить, а он предупреждал с самого начала, что дорого берет.
Он скрывает следы своего присутствия, каждую ранку, каждую царапинку, каждый шрам. Спешно одевается и отправляется назад.
В этом доме есть еще одна маленькая леди, но ее он пока что не тронет. Принцессе едва минуло двенадцать. Стоит подождать.
А в записной книжке из длинного столбца имен исчезает имя Элины Дитрих.
Руфус кидает свою особую ручку, которая, разбрызгивая кровавые чернила, останавливается прямо напротив имени очаровательной особы из академии.
В голове всплывает префектская повязка, большие грустные глаза, полные скрытого в них ума. Точеная фигурка.
И в наличие имеется стервозный старший братец, позволяющий Чистокровному себя трахать. Это мерзкий факт. Но он никогда не перекидывает свою ручку второй раз.
Блондин морщится и спешит вернуться к первому уроку.
Ему придется многое обдумать, чтобы никто не смог повесить на него несчастливую судьбу Кросс.
***
«Сфотографируй, будто я пью из него!»
Сора знал, что идея отвратная. Просто омерзительная. Но отказать такому милому ребенку, который зачем-то притащил в дом раненного щенка и теперь измывался — не мог.
В конце концов, не каждый день тебя об одолжении просит сам господин Ичиджо Асато из Совета Старейшин.
А маленькое чудо (вище) уже запустило клыки в верещащего от боли щенка и пускало кровь — по сути бессмысленно, ведь вампиров кровь зверей не насыщает. А ребенок… Ребенок питается его жизненной силой. Может быть, пока что ему этого хватает, чтобы насытиться?
Поляроид выплевывает свежую фотографию. Краски, ужас на мордочке, довольный блеск в глазах мелкого — все прекрасно запечатлено на карточке и даже не требует подписи.
Малыш бросает свою игрушку и слуги под шумок быстро уносят скулящее тельце. Скулеж длится еще полминуты, а потом едва различимый хруст костей позволяет убедиться, что мусор был выброшен.
Мальчик тем временем прыгает вокруг Соры и клянчит снимок. Удается выиграть целых десять минут и получить обещание больше не приносить раненную живность. В глазах малыша, когда он получает фото, светится восторг.
Его можно понять, не каждый день тебе позволяется подобная прогулка, подобные развлечения, когда ты родовитый малыш с суровым опекуном типа Асато.
Не каждый день с тобой нянчится Чистокровный. Паршивец может гордиться уже тем, что Сора тратит нервы на него.
Блондин наматывает вьющуюся прядь на палец. Длинные волосы, которые он так старательно отращивал уже много лет, достигли поясницы. Блестящие, тугие пряди без намека на заломы. Ради таких снимают рекламы шампуней. Может быть, он тоже в какой-нибудь снимется, когда выберется из дома, из-под зоркого ока Совета.
Сора поднимается с насиженного места и едва слышно переходит в другую комнату, подходит к книжному шкафу. Долго выбирает книгу.
И только убедившись, что вокруг ни души, закладывает между страниц еще одно фото, сделанное тайком пару часов назад, помеченное подписью: «Ридо Куран и Асато Ичиджо»
Сора Ширабуки прислушивается к шумному мальчишке, который отправился исследовать дом, и тонко улыбается своим мыслям.
Чем больше вампиров он запомнит, чем больше информации соберет, тем больше у его планов шансов быть выполненными.
В конце концов, он не намерен долго оставаться за кулисами. Особенно теперь, когда так много важных особ стекается в нашумевшую Академию Кросс.
Сора не любит оставаться в стороне в такие моменты.
Его вещи уже собраны. Осталось только верно подгадать момент.
И использовать с умом должок Ичиджо-старшего, так сказать, надавить на него его же словами, пойманными чуткими ушками Чистокровки.
Ширабуки мурлычет сам себе под нос и удаляется, что бы переодеться к обеду. В их доме с порядками не шутили уже многие десятки лет, и никакая молодость не оправдает его, если он явится на общий обед в том, в чем ходил до этого.
Служанки боятся даже смотреть на совершенство бледной кожи. Им, заигрывающимся с хозяином, долго не выжить. Иногда даже мелькнувшая на доли секунд эмоция приводит к тому, что ночью он дарит им блаженство, ведомое лишь тем, от кого кормится Чистокровный. А потом улица, выброшенные властной рукой управляющего вещи. И безумие.
И это в лучшем случае. В худшем зверюшка содержится тайком от всех, млея от близости хозяина. Беснуясь от голода.
Потом ее, разумеется, уничтожат. Кто это будет не столь важно — злящийся ли Сора или Гильдия, или Совет. Или уже новый монстр, бывший девушкой, не желающий делить своего господина с наскучившей предыдущей версией.
Сора зорко смотрит за каждой, но сегодня никто из них не хочет дарить ему развлечение. И он покорно облачается в одежды, смотрит из-под ресниц, томно водит пальцами по нежным губам.
Не клюют. Уже ветераны работы, которые предпочитают как-то содержать семьи, чем один раз оступиться.
Ему надо будет обновить эту застойную массу. Нанять свежую кровь. А то совсем лишится забавы.
Впрочем, если он скоро уедет отсюда, то подобное будет лишним. У него будет новая площадка для его игр и опытов. И он уверен, что на ней дурочек будет куда больше. Как и всегда, когда он оказывается в новой обстановке.
И не скажешь, что еще два года назад здесь было полно девушек, которые с ума сходили по молодому хозяину, которые сами прыгали в его постель, охотно кормили, принимая внимание, как величайший дар.
Их желание получить сверх того, что было в контракте, привело их всех в подвалы особняка. Скрежет укрепленной стали, крики, запах крови.
Сора кормился от них и убивал, чтобы освободить место кому-то новому.
И вот, спустя два года все улеглось.
Юноша припомнил щенка, которого притащил мальчик.
Пожалуй, на вкус и цвет…
Хотя в будущем малыш может и его переплюнуть.
Если бы Чистокровный только знал, насколько он прав.
***
У Ночного Класса редко бывали проблемы с уроками. Чаще проблемы были с воспитанием, а уж с пониманием ситуации — и того хуже.
Впрочем, их тоже можно понять — любимый глава ведь так обожал превращать их в своих молчаливых союзников, ничего не говоря, ничего не требуя, ничего не спрашивая и — ничем не делясь, ничего не рассказывая.
[Написание работы прекращено по отягчающим обстоятельствам.]
Действующие лица: Муз, Автор.
Место действия: Комната, освещенная только светом настольной лампы.
Муз, разлегшийся поперек стола с книжкой. Автор, скрестивший руки на груди.
— Муз, котик, солнышко. Вставай с ноута, работать пора, — занудно тянущий звуки автор зевает и смотрит на часы. Почти десять, ему пора банки стерилизовать, а то от родителей люлей получит.
Муз невозмутимо облизывает подушечку пальца и перелистывает страницу «Дома в котором…»
— Я тут для кого трачу красноречие? — Судя по всему, для комнаты, но говорить это уже бессмысленно.
Автор вздыхает и переставляет три чашки из-под чая перед собой.
— Зайчик, на меня уже читатели матом орут в комментариях. У тебя совесть есть вообще?
Муз бросает красноречивый взгляд, который выводит на лбу неоновую надпись: «Кто такая Совесть?» (Почему я должен изменять с ней своему Упрямству?)
— Ясно. Понятно.
Автор откидывается на спинку стула и вытаскивает сигарету из тайника, долго пытается сдвинуть с места колесико на зажигалке, досадуя на пальцы, которые после 4 кг огурцов как-то плохо слушаются.
Муз косит глазом, лицом давая понять, что если огонь не загорится через три-два-один, то он изнасилует кое-кого этой самой зажигалкой.
Автор делает вид, что не замечает, и продолжает играть на нервах. На всех семи триллионах сразу.
Голос Муза магическим образом звучит одновременно со вспыхнувшим огоньком:
— Ладно, сдаюсь. Что там надо сделать?
Автор ухмыляется и выдыхает сизую струю с запахом шоколада прямо в лицо сморщившегося Муза.
— Ничего особенного, карасик мой. Всего-то надо ОМП ввести красиво, прямо в осень. Так, чтобы мгновенная ненависть с Айдо. Ты любишь Айдо/Юки? — вдруг сменивший тему Автор серьезнеет и смотрит на часы. Ему точно пора идти. Точно.
Но глава все еще не написана.
— С хрена ли ты такие тупые вопросы мне задаешь? У читателей и спроси, — Муз отбирает сигарету и затягивается сам, и к его фиолетовым волосам да густой подводке, к черным ногтям и пирсе, образ курильщика подходит.
Автор украдкой заглядывает в «Иронию судьбы…» и примеряет на Муза ирокез. Вспоминается чувак из манги Темный дворецкий, что заставляет лишний раз облизнуться.
— Спрошу, непременно. Мне бы сначала у тебя узнать. А то первоначально вообще-то ОМП/Юки было.
— ОМП. В ГГ. Клод, у тебя мозг есть? — Муз грязно ругается и явно думает плюнуть на чистенький пол, но опасный блеск глаз Автора его останавливает.
— Мозг есть. Но я же не виноват, что Айдо до предыдущей главы не просил меня сделать его парой Юки, — Автор оскорбленно приподнимает бровь и вскидывает голову.
— Айдо у тебя группу крови спрашивал, дебил, и что после этого было, помнишь? — Муз картинно приглаживает волосы аля Ханабуса, и спрыгнув со стола дефилирует по комнате, аурой замораживая кактусы.
Автор давится смехом в ладошку, чтобы прячущийся Айдо ничего не услышал.
— Кроме того, что после этого он пытался меня куда-то на донорство отправить? Куда-то, где можно и до восемнадцати? — глава все еще не хочет писаться, но Муз уже хотя бы переходит к деловому образу, забирая их тайника вторую из припасенных сигарет.
Автор провожает взглядом свой грешок и вздыхает. Курить не курит, баловаться тоже не дают, сволочи.
— Короче не дури, вешай опрос в группу и спрашивай своих горячо любимых, которые матом тебя обложили, что там насчет Айдо/Юки, а то своими гомогеями с клыками замонал уже, — Муз забился в угол, припоминая тот миг, когда ему во сне приснился партнер, который его… А ведь он всегда был убежденным натуралом!
Только вот автор ему попался, прямо скажем… И бросить не бросишь, тот ему заваривает восхитительный чай. И жрать готовит. Очень неплохо так.
Автор кашляет, скрывая улыбку, и уползает в группу, подыскивая миленькую картиночку, чтобы вывесить опрос, который разрешит его замешательство.
Муз отстраненно следит взглядом за его пятой точкой, ловит себя на этом и мгновенно взъярившись, отворачивается, продолжая нервно курить.
Действующие лица: Муз, Автор.
Место действия: Уже знакомая комната.
Муз в кресле обнимается с медведем. Автор с бутылкой вина рассматривает свои ядрено-зеленые ногти. Сожалеет, что не черный, но младшая сестра сказала, что это не круто. После столь весомого аргумента пятилетнего ребенка, Автор не сопротивлялся.
Как так вышло, что это Муз сегодня с медведем — не ясно. Автор был более чем уверен, что милый и с мишкой должен быть он, однако Муз был непреклонен. На кой-черт вообще было совать вино, которое в рот не возьмешь, тоже загадка.
Парочка молчит и многозначительно смотрит в стены/потолок.
Наконец Муз отмирает, встряхивается, как птица, поворачивает голову к Автору, который в этот момент как раз начинает грызть лак.
— Ты там главу писать когда думаешь? — судя по прищуру, команды не было, о главе даже думать — табу.
— Я не думаю. Я просто сяду и напишу. Потом, — Автор, не стесняясь чужого внимания, достает бутылку Спрайта и начинает заливать туда винишко. Не смешивается, но он заставляет, периодами покачивая. Проталкивает лед. Пробует. Довольно причмокивает и закрывает бутылку пробкой. Обе бутылки.
Муз на все манипуляции смотрит с подозрением. Делает заметки.
— Мне кажется, или шаманить такие штуки должен как раз-таки я? — Голос звучит с сомнением — Муз уже не помнит, когда он вообще что-то такое делал.
— Ничего не знаю, ты для меня ничего не шаманил уже давно, все больше я сам для себя любимого, — утерев скупую мужскую слезу майкой, Автор все-таки обдумывает главу.
— Мы с тобой ОМП уже ввели, чтобы с Айдо и бах — ненависть? — интересуется наконец Автор, пытаясь вспомнить, как далеко продвинулся план.
— ОМП ввели, а вот с Айдо не бахнули. Вообще ни с кем Айдо не бахнули, ты пушечное мясо вводил в игру. Давно надо было их… того, — Муз делает характерный жест пальцем поперек горла и начинает терзать радужный шарф медведя.
— Если бы я всех «того», у меня бы не было сладких Канаме и Зеро, а ты бы не ныл мне два года подряд, что я утопил работу в гомосятине, — Автор улыбается. По-доброму, но Муза странно перекашивает и он отворачивает ясны очи в другую сторону.
— Тогда давай уже и остальных хоть показывай, а то зажал у сердца и ноешь, что не расписал, — Муз вздыхает и провернув какой-то хитрый маневр, за спиной Автора стянул бутылку с тем, чтобы нашаманено. С хрустом сожрал лед, долил водицы. Вбросил странный порошочек, похожий на сухой кофе с молоком, взболтал, отпил. Пропихнул кусок сахара и закрыл снова, поставив на место, делая вид, что так и было.
— А они не пушечное мясо! — Автор возмутился и обернулся, встречаясь взглядом с подозрительно довольным взглядом Муза. — И я видел, как ты доливал воду в мой сладкий фик! И как порошок странный туда засыпал! Я все видел!
— Вот и не нуди! А пиши! Я тут для него стараюсь, а он!.. — Муз выразительно поднимает брови, делает жест двумя пальцами, типа «я за тобой слежу» и снова отворачивается, крепче стискивая медведя.
— Сволочь, — тихо ругается Автор и ползет писать, ибо что ж делать-то еще?..