Cloude Guardian
Дазай ненавидит делать Атсуши больно.
Больше всего ему не нравится видеть, как тот заходится в слезах. А потом причиняет боль самому себе.
Сначала это были царапины. Тонкие зарапины на ладонях. Потом он стал рвать кожу сильнее. Стягивал ее тонким слоем и смотрел на более глубокие слои. Потом ранки становились глубже. Их сменяли укусы до крови.
По мере того, как способы самонаказания становились хуже, Дазай беспокоился все сильнее и сильнее.
И начинал пытаться остановить тигра.
(Тщетно, он добился лишь того, что Накаджима стал быстрее сбегать и лучше прятаться - не то, чего хотел добиться суицидник.)
Проблема Атсуши в том, что он очень четко осознает, когда ранит другого человека. Как бы Дазай не скрывал и не отмахивался, Атсуши замечал. Всегда замечал и темнеющий взгляд и режущее, словно бы случайно, слово.
Дазай не мог скрывать тягучей боли от иной бездумно брошеной фразы. Не мог не ответить.
И парень страдал. Страдал иногда больше и дольше, чем сам Дазай.
Насколько нужно быть взрослым и выносливым, чтобы нутро не заходилось воем, а в горле не бурлила злость?
Дазай не знал, но действительно хотел бы узнать, способ, фразу, ритуал - что угодно. Хотел бы знать, как остановить ученика, как заставить отказаться от самонаказания.
От злости на глупость, что свою, что ученика, отчаянно получалось лишь кусать губы - и свои, и чужие.
Вдох. Выдох. Металл на губах, соль в поцелуе.
Он оскверняет то, что вопреки всему остается непорочным.
Так нельзя.
Дазай разматывает бинт на руке, вглядывается в белые полосы на запястье. Здесь вся его жизнь. Боль от лезвия, боль от тренировок, месиво там, где врачи собирали кости его руки по осколкам. Подобие руки - вот почему он носит бинты. Так почти никто не замечает чуть иных поворотов кисти, отработанных, но цепляющих взгляд необычных движений.
Или замечает, но молчит.
Он давно не режет себя здесь - руки дрожат, да и сухожилия совсем рядом с кожей.
Вены он задевал столько раз, что и не сосчитать. Они разорваны и соединены лишь каким-то чудом. Но ладони всегда холодные, белые, чувство покалывания и жара преследует его, ногти чуть что синеют и он постоянно прячет руки в карманах - чтобы никто этого не видел.
Но сегодня можно. Атсуши заплакал и сделал себе больно, по его вине; потому что Дазай резко отреагировал на абсолютно идиоткую мелочь, беззаботно брошеную фразу.
Фраза резанула и сердце, и самолюбие. И он снова "преподал" ему урок, за который теперь давится презрением к самому себе.
Они танцуют танец, где не ясно, кому больнее, кому хуже, кто страдает больше. И оба, абсолютно точно, они оба винят во всем самих себя.
Это дурно закончится, Осаму это знает. Но он не может отказаться от Атсуши. И не может не причинять ему боль. Ситуация абсолютно патовая, но он своими руками бросит ниточку, чтобы это могло окончиться раньше.
Пострадает лишь одна сторона. И Дазай согласен ею быть. Ради Атсуши. Ради своего мальчика.
Усмехаясь с горечью и отчаянием, почти что не дрожащей рукой, третий, четвертый, пятый порез Дазай наносит себе сам.
Пока что поперек.
Пока что.
Поперек.
Он поможет побыстрее избавить чужую жизнь от кошмара - себя - сам.
Своими руками.
Больше всего ему не нравится видеть, как тот заходится в слезах. А потом причиняет боль самому себе.
Сначала это были царапины. Тонкие зарапины на ладонях. Потом он стал рвать кожу сильнее. Стягивал ее тонким слоем и смотрел на более глубокие слои. Потом ранки становились глубже. Их сменяли укусы до крови.
По мере того, как способы самонаказания становились хуже, Дазай беспокоился все сильнее и сильнее.
И начинал пытаться остановить тигра.
(Тщетно, он добился лишь того, что Накаджима стал быстрее сбегать и лучше прятаться - не то, чего хотел добиться суицидник.)
Проблема Атсуши в том, что он очень четко осознает, когда ранит другого человека. Как бы Дазай не скрывал и не отмахивался, Атсуши замечал. Всегда замечал и темнеющий взгляд и режущее, словно бы случайно, слово.
Дазай не мог скрывать тягучей боли от иной бездумно брошеной фразы. Не мог не ответить.
И парень страдал. Страдал иногда больше и дольше, чем сам Дазай.
Насколько нужно быть взрослым и выносливым, чтобы нутро не заходилось воем, а в горле не бурлила злость?
Дазай не знал, но действительно хотел бы узнать, способ, фразу, ритуал - что угодно. Хотел бы знать, как остановить ученика, как заставить отказаться от самонаказания.
От злости на глупость, что свою, что ученика, отчаянно получалось лишь кусать губы - и свои, и чужие.
Вдох. Выдох. Металл на губах, соль в поцелуе.
Он оскверняет то, что вопреки всему остается непорочным.
Так нельзя.
Дазай разматывает бинт на руке, вглядывается в белые полосы на запястье. Здесь вся его жизнь. Боль от лезвия, боль от тренировок, месиво там, где врачи собирали кости его руки по осколкам. Подобие руки - вот почему он носит бинты. Так почти никто не замечает чуть иных поворотов кисти, отработанных, но цепляющих взгляд необычных движений.
Или замечает, но молчит.
Он давно не режет себя здесь - руки дрожат, да и сухожилия совсем рядом с кожей.
Вены он задевал столько раз, что и не сосчитать. Они разорваны и соединены лишь каким-то чудом. Но ладони всегда холодные, белые, чувство покалывания и жара преследует его, ногти чуть что синеют и он постоянно прячет руки в карманах - чтобы никто этого не видел.
Но сегодня можно. Атсуши заплакал и сделал себе больно, по его вине; потому что Дазай резко отреагировал на абсолютно идиоткую мелочь, беззаботно брошеную фразу.
Фраза резанула и сердце, и самолюбие. И он снова "преподал" ему урок, за который теперь давится презрением к самому себе.
Они танцуют танец, где не ясно, кому больнее, кому хуже, кто страдает больше. И оба, абсолютно точно, они оба винят во всем самих себя.
Это дурно закончится, Осаму это знает. Но он не может отказаться от Атсуши. И не может не причинять ему боль. Ситуация абсолютно патовая, но он своими руками бросит ниточку, чтобы это могло окончиться раньше.
Пострадает лишь одна сторона. И Дазай согласен ею быть. Ради Атсуши. Ради своего мальчика.
Усмехаясь с горечью и отчаянием, почти что не дрожащей рукой, третий, четвертый, пятый порез Дазай наносит себе сам.
Пока что поперек.
Пока что.
Поперек.
Он поможет побыстрее избавить чужую жизнь от кошмара - себя - сам.
Своими руками.